Институты и путь к современной экономике - Страница 96

В Монтерее 65 % из 374 исков, поданных в период с 1831 по 1846 г., были исками о взыскании долгов или возмещении убытков. Ни один из поданных исков не закончился конфискацией имущества должника по приговору суда. Как заметил в то время один наблюдатель из Соединенных Штатов, эти суды были «неэффективны, временами непредсказуемы и лишены даже видимости действенной техники для обеспечения исполнения решений» [Langum, 1987, p. 115, 123].

Наблюдатели из Соединенных Штатов воспринимали суды как недейственные, однако из этого не следует, что общественный порядок отсутствовал или что суды не играли никакой роли в его создании. Обеспечение исполнения контрактов и общественный порядок в этих маленьких мексиканских сообществах основывались на общественном контроле. Ожидаемая от других социальная реакция мотивировала членов таких сообществ придерживаться привычного поведения [Lungam, 1987; Clay, 1997, p. 504–507]. Alcalade был избранным местным чиновником, не получавшим жалованья и не опиравшимся на письменный свод законов. Он даже мог быть неграмотным.

Судебный процесс отражал роль социального контроля. Прежде чем обратиться в суд, истец и ответчик участвовали в обязательных примирительных слушаниях, в которых двое местных «достойных мужей», выбранных от каждой из сторон конфликта, и alcalade выслушивали обе стороны и предлагали пути разрешения спора. Таким способом решалось около 85 % дел [Langum, 1987, chap. 4]. Суд использовался для того, чтобы проинформировать сообщество о том, кто был признан виновным. Он не применял наказание, если было достигнуто примирение. Ожидание социальных последствий от того, что стороны не сумели помириться после принятия соответствущего решения, само по себе обеспечивало примирение.

Небольшой размер этих сообществ, высокая цена эмиграции из них, большое количество взаимодействий между членами сообщества и, предположительно, передача информации посредством сплетен обеспечивали условия для мотивирования поведения, основанного на социальных связях. Отсутствие мобильности у жителей подразумевало, что они должны воспринимать сообщество и свое членство в нем как экзогенное. В то же время сообщество было организацией, которая меняла правила игры, относящиеся к каждому из вступающих в интеракции индивидов, при этом оставаясь эндогенной по отношению к действиям их всех. Суд был организацией, которая публично сигнализировала, кто именно оказался виновным в спорах.

За это время экономические выгоды от установления связей между местными сообществами и более крупными экономическими системами возрастали. Калифорния была богата шкурами, салом, мехами, лошадьми и лесом, в которых нуждались США, Мексика, Гаваи и Китай. По мере того как предложение этих товаров снижалось из-за политической нестабильности в Латинской Америке, спрос на них возрастал.

Торговцы из Соединенных Штатов все больше включались в международные поставки товаров в Калифорнию и из нее. Они покупали товары заранее, предоставляя кредиты местным производителям, чтобы быть уверенными, что когда они приедут в Калифорнию, у них будут товары на экспорт. Однако установление кредитных отношений с местным населением создавало проблему контракта. Судебная система не обеспечивала исполнения решений по гражданским делам, а институт социального контроля, будучи эффективным внутри местного сообщества, не распространялся на торговцев из США.

У местного сообщества не было стимулов наказывать тех, кто обманывает посторонних; угроза со стороны постороннего человека наказать сообщество в целом за то, что оно не наказывает своих членов, не была достоверной, учитывая небольшое количество поселений и высокие невозвратные издержки на ведение торговли. Более того, сообщество американских торговцев было лишено эффективных средств координации и обеспечения коллективного наказания сообщества.

Для облегчения торговли на дальние расстояния требовался новый институт. Возникшее решение запустило стратегическую манипуляцию системой социального контроля. Торговцы из Соединенных Штатов интегрировались в местное сообщество в поселениях, которые были важны для их торговли. Они женились на женщинах из местных семей, обращались в католицизм, становились гражданами Мексики, говорили по-испански и воспитывали детей так же, как это делали местные. Став членами сообщества, эти торговцы получали доступ к местным институтам обеспечения исполнения контрактов. Торговля между коммерсантами из США и местным сообществом канализировалась через этих «омексиканившихся» торговцев, которые пользовались доверием других американских торговцев. Когда у американского торговца возникала проблема с получением долга в сообществе, расположенном в Калифорнии, он обращался за помощью к омексиканившемуся экспатрианту.

Каким образом эти омексиканившиеся торговцы брали на себя обязательства быть честными в делах с другими американскими торговцами? Среди американских торговцев (омексиканившихся или нет) честность обеспечивалась при помощи многостороннего репутационного механизма, основанного на экономических санкциях. Агент, обманувший торговца, подвергался наказанию со стороны всех остальных. Такое наказание дорого обходилось омексиканившемуся торговцу из-за тех невозвратных издержек, которые ему пришлось понести, чтобы обосноваться в Мексике. В то же время его местные связи вели к тому, что его наказание довольно дорого обходилось другим торговцам. Оптимальным наказанием было постепенное, при котором некоторая торговля частично прекращалась после первого случая мошенничества и полностью прекращалась после второго случая [Clay, 1997].