Институты и путь к современной экономике - Страница 213

213

147

См.: [Nelson, Winter, 1982; Frank, 1987; Sugden, 1989; Young, 1993, 1998; Hodgson G., 1998; Kandori et al., 1993; Macy, 1997], а также обзор в: [Kandori, 1997; Gintis, 2000].

148

Хотя эта критика теоретико-игрового подхода в своей основе справедлива, следует отметить, что создание институциональных структур ex ante можно предсказать на основе переменных, которые реализуются позднее. Когда такая реализация происходит, институт может измениться как составляющая динамического равновесия (см., напр.: [Muthoo, Shepsle, 2003]). При обсуждении в этой главе стабильности на фоне изменения параметров важно отметить, что правильно и реалистично моделировать институты, когда долгосрочные следствия изменения переменных не предвидятся ex ante.

149

Точнее, любая комбинация большего числа индивидов в той же ситуации и то же самое число индивидов в большем количестве ситуаций.

150

Также, чтобы упростить изложение, мы сосредоточиваемся в этой главе главным образом на убеждениях, а не на нормах. Однако наше рассуждение можно распространить и на нормы, если опереться на аргументацию, приведенную в разделе 3 главы V.

151

Поскольку этот механизм связан с отношениями между убеждениями и поведением, он применим ко всем транзакциям (экономическим, информационнокоммуникативным, принудительным, правовым, политическим, социальным).

152

В то же время обсуждаемый здесь механизм устойчивости – не единственный, способствующий сохранению и распространению культурных и социальных черт. Они также могут поддерживаться иными механизмами – например, передачей норм через социализацию или желанием индивидов обрести некую социальную идентичность.

153

В главе III рассматриваются модели с неполной информацией, касающиеся мотивации и способности раскрытия своей информации другим. Более общее обсуждение см. в: [Fudenberg, Tirole, 1991].

154

Анализ привычки и институтов восходит по крайней мере к работам Саймона [Simon, 1976]. Бергер [Berger, 1977] и Куран [Kuran, 1993] утверждают, что институционализированное поведение стало социальным эквивалентом инстинкта. Марголис [Margolis, 1994] и Дж. Ходжсон [Hodgson G., 1998] отождествляют привычки с институтами.

155

Институциональные элементы и их атрибуты (например, размер сообщества) могут быть квазипараметрами. Институциональный элемент – это часть системы, которая порождает поведение, а значит, каждое из этих понятий (и институциональный элемент, и квазипараметр) подчеркивает своеобразие социального фактора.

156

Здесь мы обращаем основное внимание на эндогенное институциональное изменение, определяемое самоусилением и подрывом, но рассмотрение природы институтов, институционализированных правил и убеждений позволяет нам легко распространить этот анализ на другие близкие вопросы, такие как интенционально координируемое действие, нацеленное на изменение убеждений других людей, на привлечение внимания к изменениям, на координацию действий тех или иных людей с целью оказать влияние на оптимальное поведение других, а также на создание организаций, содействующих или препятствующих усилению или подрыву. Некоторые из этих вопросов обсуждаются далее.

157

В теории игр подчеркивается важность неопределенности этих процессов. Если вероятный крах института известен и если ожидается, что он в определенный момент произойдет, транзакция должна моделироваться как конечная игра. Множество самоподдерживающихся форм поведения в этих играх сильно уступает количеству вариантов поведения, которое может существовать в бесконечно повторяющейся игре. Если возможный крах не ожидается или же его время не определено, равновесие оказывается гораздо более широким (см. Приложение А).

158

Постепенные процессы институционального изменения рассматриваются далее в этой главе и в главе VII.

159

Роль лидерства в институциональных переменах рассматривается в главе VII.

160

Общее рассмотрение истории Венеции и Генуи см. соответственно в: [Lane, 1973; Epstein, 1996]. Предлагаемый здесь анализ основывается главным образом на: [Greif, 1995, 1998c]. Великолепный анализ венецианского государства как самоподдерживающегося института см. в: [Gonzalez de Lara, 2004].

161

Соглашение на межклановую кооперацию не означает, что кланы не были готовы использовать силу друг против друга, отстаивая свои интересы. В исторических источниках имеется немало свидетельств, указывающих на то, что моральных соображений, т. е. интернализированных ограничений, было недостаточно, чтобы предотвратить использование одним генуэзским кланом силы против другого, и что кланы стремились к политическому господству [Greif, 1998c; Tabacco, 1989]. Два господствующих в Генуе клана были продуктом феодального мира, в котором главной целью является достижение позиции синьора в своем домене. В то же время жесткая внутренняя организация и военноэкономические ресурсы этих кланов были таковы, что для каждого из кланов получение контроля над всем городом было достижимой целью.

162

Остается неясным, как сложилось это убеждение.

163

Мусульманские военно-морские силы существенно ослабли в XII в. в результате раздробления мусульманской Испании, распада централизованного управления в Северной Африке и военного конфликта между Фатимидским халифатом с центром в Египте и Аббасидским халифатом в Багдаде.

164

Эта группа несколько раз расширялась, чтобы включить в себя восходящие незнатные семьи. Следовательно, система обладала гибкостью, необходимой для ее сохранения.

165

Сила аргументации относительно значимости самоподдерживающихся и самоподрывающихся процессов не ограничивается структурой определенной игры или усовершенствованием равновесия. Она основывается на тех сложностях, с которыми обычно сталкиваются индивиды, пытающиеся обдумать свои действия в стратегических ситуациях.

213